Г. В. Адамович родился в Москве. Его отец, поляк по происхождению, служил
уездным воинским начальником, затем — генерал-майором. Учился Адамович во 2-й
Московской гимназии, затем в 1-й Петербургской. В 1910 г. поступил на
историко-филологический факультет Петербургского университета. В 1914-1915 годах
Адамович познакомился с поэтами-акмеистами, а в 1916-1917 годах стал одним из
руководителей второго «Цеха поэтов». В 1916 г. вышел первый поэтический сборник
Адамовича «Облака», отмеченный легко узнаваемыми к тому времени чертами
акмеистической поэтики. Детально прописанный пейзаж, по преимуществу зимний и
осенний, интерьер служат фоном, который оттеняет душевное состояние лирического
героя. Критики отмечали «особенную зоркость к обыденной жизни», свойственную
поэту. Однако «зрительные образы» не являются для Адамовича самоцелью, для него
важнее поиск эмоционально-напряженного содержания. Предельный лиризм — природное
свойство таланта Адамовича. На эту особенность его поэтического дарования
обратил внимание Н. С. Гумилев, рецензируя первый сборник поэта. «...Он не любит
холодного великолепия эпических образов, — замечал критик, — он ищет лирического
к ним отношения и для этого стремится увидеть их просветленными страданием...
Этот звук дребезжащей струны лучшее, что есть в стихах Адамовича, и самое
самостоятельное». Лирика поэта стремится к классической завершенности формы, но
в ней, элегичной по своему характеру, всегда остается момент недосказанности и
намеренной открытости.
Критики относили Адамовича к «лирикам строго
субъективным и своей субъективностью ограниченным». Коллизии общественной жизни
как бы не затрагивают поэта: погруженный в круг литературных и мифологических
реминисценций, он словно отстранен от тревог мира, хотя живет ими. Поэт знает
невыдуманную душевную боль, и его поэзии близки «муки совести» И. Ф.
Анненского.
После революции Адамович участвовал в деятельности
третьего «Цеха поэтов», активно сотрудничал как критик в его альманахах, в
газете «Жизнь искусства», переводил Ш. Бодлера, Ж. М. Эредиа. В 1922 г. вышел
сборник Адамовича «Чистилище», написанный в форме своеобразного лирического
дневника. В его стихах усиливаются рефлексия и самоанализ, возрастает
функциональная роль цитаты. «Чужое слово» не просто вплетается в ткань слова, а
становится структурообразующим началом: многие стихотворения Адамовича строятся
как парафраз известных фольклорных и литературных произведений («Слово о полку
Игореве», «Плач Гудрун», «Роман о Тристане и Изольде», городские романсы). Его
нервный эмоциональный стих не чужд патетики, особенно, когда поэт обращается к
«высоким жанрам», как правило, к древнегреческому и средневековому
западноевропейскому эпосу.
Адамович осознавал себя поэтом Времени. Он
чувствовал себя современником разных эпох, сохраняя тем не менее собственную
«позицию вненаходимости» — дистанцию, отделяющую его, поэта XX в., от условного
мифологического хронотопа. Мифологическое прошлое культуры переживается поэтом
как реальная история, он отождествляет себя с древнегреческим Орфеем, и «тоска
припоминания» становится контрапунктом его лирики.
В 1923 г. Адамович
покинул Россию и поселился в Париже. Как критик он выступает в журнале
«Современные записки», газете «Последние новости», затем в «Звене» и «Числах»,
постепенно приобретая репутацию «первого критика эмиграции». Стихов он пишет
мало, но тем не менее именно ему эмигрантская поэзия обязана появлением так
называемой «парижской ноты» — предельно искреннего выражения своей душевной
боли, «правды без прикрас». Поэзия призвана быть дневником человеческих печалей
и переживаний. Она должна отказаться от формального эксперимента и стать
«безыскусственной«, ибо язык не в состоянии выразить всю глубину жизни духа и
«неисчерпаемую таинственность повседневной жизни». Искание правды становится
пафосом поэзии Адамовича эмигрантского периода. Его путь русский мыслитель Г. П.
Федотов назвал «аскетическим странничеством». В 1939 г. выходит сборник стихов
Адамовича «На Западе», свидетельствующий об изменении творческой манеры
художника. Поэтика его по-прежнему цитатна, однако развитие этого принципа идет
по линии философского углубления. По мнению рецензента П. М. Бицилли, назвавшего
книгу Адамовича «философским диалогом», своеобразие поэта проявляется именно в
«особой диалогичности разнообразных ладов: то это прямые, хотя и отрывочные
цитаты из Пушкина, Лермонтова, то использование чужих образов, звучаний,
речевого строя, причем иногда так, что в одном стихотворении осуществляется
согласие двух или нескольких «голосов»». Этот подчеркнутый полифонизм связан у
Адамовича с декларируемым им стремлением к ясности и простоте. Свое поэтическое
кредо Адамович формулировал следующим образом: «В поэзии должно как в острие
сойтись все то важнейшее, что одушевляет человека. Поэзия в далеком сиянии своем
должна стать чудотворным делом, как мечта должна стать правдой». И в своем
поэтическом творчестве позднего периода Адамович стремился к постоянному
«одухотворению бытия».
В начале второй мировой войны Адамович
записывается добровольцем во французскую армию. После войны сотрудничает в
газете «Новое русское слово». Сочувственное отношение к Советской России
приводит его к разладу с определенными кругами эмиграции. Последний сборник
Адамовича «Единство» вышел в 1967 г. Поэт обращается к вечным темам бытия:
жизнь, любовь, смерть, одиночество, изгнанничество. Тема смерти и тема любви
объединяют стихотворения сборника и объясняют его название. Уход в
метафизические проблемы не означал отказа от «прекрасной ясности» и «простоты».
Адамович по-своему, как заметил поэт и критик Ю. П. Иваск, продолжал акмеизм. Он
постоянно ощущал форму — плоть стиха, поэтическое бытие слова. Отвечая на им же
самим поставленный вопрос — какими должны быть стихи? — Адамович писал: «Чтобы
все было понятно, и только в щели смысла врывался пронизывающий
трансцендентальный ветерок...» К этой творческой сверхзадаче и стремился поэт:
Найти слова, которых в мире нет,
Быть безразличным к образу и
краске,
Чтоб вспыхнул белый безначальный свет,
А не фонарик на
грошовом масле.