Баратынский Е. А.
БАРАТЫНСКИЙ (правильнее Боратынский) Евгений Абрамович [1800-1844] - поэт,
представитель пушкинской плеяды. Из старинного польского рода, поселившегося в
XVII в. в Россию. Воспитание Баратынский получил первоначально в деревне, под
наблюдением дядьки-итальянца, затем в петербургском французском пансионе и
пажеском корпусе. В результате серьезной провинности - кражи довольно крупной
суммы денег у отца товарища - был исключен из корпуса с запрещением навсегда
поступать на службу. Эта кара сильно потрясла Баратынского (он заболел тяжким
нервным расстройством и был близок к самоубийству) и наложила отпечаток на его
характер и последующую судьбу. С целью снять тяготевшее клеймо Баратынский
поступил рядовым в один из петербургских полков. Нижним чином Баратынский
прослужил семь лет (из них пять лет в Финляндии) и только в 1825 был произведен
в офицеры. После производства вышел в отставку, последующие годы он жил то в
Москве, то в своих имениях. Умер во время заграничного путешествия, в Неаполе,
44 лет от роду.
Первое стихотворение Баратынского было напечатано в
1819. Около этого же времени он сблизился с Дельвигом (см.), высоко оценившим
его Пушкиным (см.) и столичными литераторами. Печатался в многих журналах и
альманахах; выпустил отдельными изданиями три поэмы (из них "Бал" выпущен в
одной книжке с "Графом Нулиным" Пушкина) и три сборника стихов (в 1827, 1835 и
1842).
Баратынский родился в "век элегий" - принадлежал к
литературному поколению, возглавляемому Пушкиным, которое явилось выразителем
настроений части дворянства первых десятилетий XIX в. В своей сословной
ущербленности Баратынский ощущал себя вполне одиноким, не принадлежащим ни к
одному состоянию, вынужденным завидовать своим крепостным. Через несколько лет
солдатской службы он писал в одном из писем: "не служба моя, к которой я привык,
меня угнетает. Меня мучит противоречие моего положения. Я не принадлежу ни к
какому сословию, хотя имею какое-то звание. Ничьи надежды, ничьи наслаждения мне
не приличны". Трещина, образовавшаяся в годы солдатской службы между Баратынским
и его сословием, так и не заполнилась до конца жизни. И позднее, в Москве,
Баратынский чувствовал себя в рамках своего дворянства особняком, чуждался
"света", образом жизни резко отличался от жизни схожего с ним по положению и
достатку московского барства; наконец, - о чем так тщетно мечтал в последние
годы Пушкин, - устроил "приют от светских посещений, надежной дверью запертой" в
подмосковном имении, куда навсегда переселился с семьей. Однако, переживая свое
положения острее Пушкина, Баратынский в то же время, будучи сыном богатых
помещиков, взяв большое приданое за женой, прочно связан с экономическими
корнями дворянства. Сходством социального положения Баратынского и Пушкина
(возможно) объясняется и параллельность основных линий их творчества: оба начали
подражанием господствующим образцам начала века - эротико-элегической поэзии
Батюшкова (см.), элегиям Жуковского (см.); оба прошли стадию романтической
поэмы; наконец, последний период в творчестве обоих окрашен отчетливым
реалистическим стилем письма . Но при сходстве основных линий поэтический стиль
Баратынского отличается замечательным своеобразием - "оригинальностью", которую
тот же Пушкин в нем так отмечал и ценил ("никогда не тащился он по пятам свой
век увлекающего гения, подбирая им оброненные колосья: он шел своею дорогою один
и независим"). Социальная изолированность Баратынского отозвалась в его
творчестве резким индивидуализмом, сосредоточенным одиночеством, замкнутостью в
себе, в своем внутреннем мире, мире "сухой скорби" - безнадежных раздумий над
человеком и его природой, человечеством и его судьбами. Острое переживание
ущерба, "истощения" бытия, завершающееся зловещим "видением" вырождения и гибели
всего человечества ("Последняя смерть"); настойчивое ощущение никчемности,
"напрасности" жизни - "бессмысленной вечности", "бессмысленного", "бесплодного",
"пустого" коловращенья дней ("Осень", "На что вы дни", "Недоносок" и др.),
восторженное приятие смерти - исцелительницы от "недуга бытия", в качестве
единственного "разрешенья всех загадок и всех цепей" мира ("Смерть") - таковы
наиболее характерные темы философической лирики Баратынского. Внешний мир,
природа для этой лирики - только "пейзажи души", способ символизации внутренних
состояний. Все эти черты выводят Баратынского за круг поэтов пушкинской плеяды,
делают его творчество близким и родственным поэзии символистов. В то же время, в
силу сохранения экономической связи с дворянством, Баратынский, как никто из
поэтов плеяды, ощущает свою близость с "благодатным" XVIII веком, - "мощными
годами", - периодом высшего сословного расцвета дворянства; он сильно ненавидит
надвигающуюся буржуазно-капиталистическую культуру ("Последний поэт"). Из всех
поэтов плеяды он наиболее "маркиз", наиболее верен "классицизму", правила
которого, по отзывам друзей, "всосал с материнским молоком". Наряду с элегиями,
излюбленными жанрами Баратынского являются характерные "малые жанры" XVIII в.:
мадригал, альбомная надпись, эпиграмма. Самые задушевные стихи Баратынского
зачастую завершаются неожиданным росчерком - столь типичным для поэтики XVIII
века, блестящим pointe’ом, где на место глубокой мысли становится острое словцо,
на место чувства - мастерски отшлифованный, но холодный мадригальный комплимент.
Язык Баратынского отличается "высоким" словарем, загроможденным не только
архаическими словами и оборотами, но и характерными неологизмами на архаический
лад; торжественно-затрудненным, причудливо-запутанным синтаксисом. Наконец,
Баратынский крепко связан с XVIII в. не только по языку и формам своей поэзии,
но и по тому основному рассудочному тону, который составляет такое
отличительное, бросающееся в глаза его свойство, заставившее критиков издавна
присвоить ему название "поэта мысли". "Нагим мечом" мысли. По собственным словам
Баратынского, "бледнеет жизнь земная", иссечен и самый стиль его стихов.
Предельный лаконизм, стремление к кристально четким словесным формулировкам
(излюбленный пейзаж Баратынского - зима с ее "пристойной белизной", "заменяющей"
"невоздержную пестроту" "беспокойной жизни") - таковы основные черты этого
стиля. В своих теоретических построениях Баратынский идет еще дальше, прямо
уподобляя поэзию науке, "подобной другим наукам", источнику "сведений" о
"добродетелях и пороках, злых и добрых побуждениях, управляющих человеческими
действиями". Но будучи типичным представителем рационалистической культуры XVIII
в., Баратынский вместе с тем явно тяготится ею, считает себя не только "жрецом
мысли", но и ее жертвой; в чрезмерном развитии в человечестве "умственной
природы", в том, что оно "доверясь уму, вдалось в тщету изысканий", Баратынский
усматривает причины вырождения и неизбежной грядущей гибели ("Все мысль, да
мысль!..", "Последний поэт", "Пока человек естества не пытал...", "Весна, весна"
и мн. др.). Такова диалектика поэта, еще принадлежащего XVIII в. и уже вышедшего
за его пределы. Закономерно, с данной точки зрения , появление в последнем
периоде творчества Баратынского религиозных настроений, нарастающее стремление
противопоставить "изысканиям ума" "смиренье веры" ("Вера и неверие", "Ахилл",
"Царь небес, успокой" и др.). Рационалист, ищущий преодоления своего
рационализма, "декадент" по темам и специфическому их заострению, символист
некоторыми своими приемами, архаист по языку, по общему характеру стиля - из
таких сложных, противоречивых элементов складывается цельный и в высшей степени
своеобразный поэтический облик Баратынского, "не общее выраженье" - которое сам
поэт справедливо признавал своим основным достоинством.
Несколько
особняком от лирики Баратынского стоят его поэмы, заслоненные от современников
творчеством Пушкина, несмотря на то, что Баратынский сознательно отталкивался от
последнего, стремясь противопоставить "романтической поэме" Пушкина свою
реалистическую "повесть в стихах", рассказывающую о происшествиях, "совершенно
простых" и "обыкновенных". Ни в этом отталкивании, ни в своем реализме
Баратынскому не удалось пойти слишком далеко, тем не менее его поэмы отмечены
несколькими характерными особенностями (сильный "демонический" женский характер,
выдвигаемый в центр повествования; преимущественное внимание поэта к миру
преступной, порочной, "падшей" души.)
После шумных успехов, выпавших
на долю первых подражательных опытов Б. в условно-элегическом роде, последующее
его творчество встречало все меньше внимания и сочувствия. Суровый приговор
Белинского (см.), бесповоротно осудившего поэта за его отрицательные воззрения
на "разум" и "науку", предопределил отношение к Баратынскому ближайших
поколений. Глубоко-своеобразная поэзия Баратынского была забыта в течение всего
столетия, и только в самом его конце символисты, нашедшие в ней столь много
родственных себе элементов, возобновили интерес к творчеству Баратынского,
провозгласив его одним из трех величайших русских поэтов наряду с Пушкиным и
Тютчевым (см.).
Библиография: I. Наиболее полным изданием сочинений
Баратынского является двухтомное академическое, под ред. Гофмана, СПБ., 1915.
Однако положенный в его основу неправильный принцип печатанья в основном тексте
первых редакций делает его наименее пригодным для читателя. Дополнительно письма
Баратынского: "Татевский сборник", СПБ., 1899 (письма к И. Киреевскому); сб.
"Старина и новизна", кн. III и V, СПБ., 1900 и 1902 (письма к кн. П. А.
Вяземскому); Верховский Ю., Е. А. Б., Материалы к его биографии, П., 1916
(письма к родным).
II. Брюсов В. Я., ст. в "Русском архиве",
1899-1903; Андреевский С., Литературные очерки, изд. 3-е, СПБ., 1902; Брюсов В.
Я., Далекие и близкие, М., 1912; Гофман М., Поэзия Б., П., 1915; Филиппович П.
П., Жизнь и творчество Е. А. Б., Киев, 1917; О восприятии Б. критикой - в статье
М. Гофмана. Отзывы о Б. при II т. академического изд.; Владиславлев И. В.,
Русские писатели, изд. 4-е, М. - Л., 1924.
|
| Статистика | 
Онлайн всего: 7 Гостей: 7 Пользователей: 0 |
| Terra Elegance |  |
|
